napanya про Чергинец: За секунду да выстралу [За секунду до выстрела be] (Советский детектив) 22 06
Прошлый год в журнале "Полымя" прошёл под знаком детективщика Чергинца. Роман "Вам - задание" переведён на белорусский язык и растянут аж на три номера. 2017 год открывается переводом романа "За секунду до выстрела". Автор - всё тот же генерал.
Когда года три назад "Полымя" перевело его роман "Операция "Кровь"", это тоже не казалось слишком умным шагом, но там хоть просматривалась какая-то логика: роман совсем свежий, вызвал даже некоторое шевеление в массах карикатурным портретом одного из чергинцовских недоброжелателей. А сейчас? Оба романа вышли в начале 80-х, все, кто хотел, их прочитал на языке оригинала. Какую культурную нагрузку несёт их перевод на белорусский, не представляю. Лучше бы Юлиана Семёнова переводили, к слову "культура" его проза всё-таки ближе.
Хорошо быть генералом. Считаете, что белорусский журнал должен знакомить с новинками белорусской прозы авторства свежевыявленных тунеядцев? Фиг вам. Читайте забытый даже мхом детектив и не выпендривайтесь.

napanya про Чергинец: Рискованная игра (Детективы: прочее) 16 08
Главного писателя нашей республики Николая Ивановича Чергинца я не читал очень давно, со времён "Финала Краба". Для той поры это был неплохой детектив, особенно если учесть, что Вайнеров или хотя бы Словина в нашей дыре было не найти. Шли годы. Чем дальше, тем чаще слушал сказки о его, Николая Ивановича, величии, о том, как он завоевал российский рынок и приступил к завоеванию иранского. Решил лично проверить, как идёт завоевание - прочитал роман "Рискованная игра". Оказался в общем нормальный боевик, в самый раз для чтения в поезде. Тут бы и точку поставить, но автор, напомню, великий писатель земли белорусской. К автору боевика претензий нет, но к великому писателю - мелкие - накопились. Например, слишком часто герои кивают головами, один даже кивал бычьей головой, хотя действие происходит в Москве, а не на Крите. Одна цветущая тётенька в начале главы обладает отличной фигурой, через две страницы её формы уже расплывчатые. Есть прелестный абзац на четыре предложения, в котором четыре раза склоняется слово "сотрудник". Фрагмент, в котором пьяные богемные художники рассуждают про Пикассо и Малевича, напомнил "Чего же ты хочешь?", а смысл фразы "Творческая жизнь его [Пикассо] длилась 78 лет, а по-настоящему оценили его значительно позже" остался для меня туманным. В системе написания диалогов, когда персонажи после каждой фразы кряхтят, встают, протяжно вздыхают и недобро посматривают, автор изо всех сил выворачивается, что бы "Иван сказал" - "Илья ответил" не засирали текст. От излишнего синонимического усердия диалог друзей приобретает примерно такой вид: - Спасибо! - сказал красивый черноволосый мужчина - Не за что! - ответил седовласый ветеран. Кстати, главный герой так часто именуется седовласым ветераном (вариант - полковником), что, кажется, этот довесок стал его вторым именем: Чингачгук Большой Змей, полковник Илья Седовласый Ветеран; свежо.
Ну и т.д. Можно вспомнить ещё пожилого дворника в тулупе, который махал метлой (я понимаю, что не тулуп), или про героя который "сощурил глаза" (ну не щёки же), но это уже по инерции. Больше не буду. Пусть лучше Иран трепещет.